Горькая история пьяницы тёти Тони
О том, что моя родная тетка пьет, я узнал в первом классе. Мы, пацаны, бегали по поселку – играли в войнушку. Смотрим, около огорода бабки Наташи Зябликовой собирается народ.
– Что такое? Что? – рванули всей гурьбою туда.
Прибежали и смотрим. Валерий Зябликов, взрослый внук бабки Наташи, несет на руках женщину, а бабка за ним семенит и приговаривает:
– Плохо ей стало. Плохо. Наверное, солнышком спекло. Солнечный удар.
Валерий пронес женщину мимо нас в дом. Я узнал в женщине тетку Тоню. Потом приехала скорая и мою тетю увезли в больницу, где она сама работала фельдшером.
Вечером о происшествии я рассказал маме. Спросил, что это за солнечный удар. Мама ничего мне не ответила, только как-то поскучнела и сказала, ни к кому не обращаясь:
– Опять она за старое взялась…
На другой день я видел тетку Тоню, её спасли. Я радовался, что солнечный удар её не убил. Через месяц с мужем своим, дядей Витей, они уехали из поселка в другой район. А потом их следы совсем затерялись. Мама даже в розыск подавала, но напрасно. Став взрослым, я узнал, почему стала пить тетка Тоня. Наверное, от отчаяния. У ребенок родился мертвым. Тетю Тоню спасли, но она больше не могла иметь детей.
Прошло много лет. Я отслужил в армии, окончил техникум и уже работал в областном центре. Часто мне приходилось ездить по разным местам. Работал я экспедитором на торговой базе. Однажды привела меня работа в областной дом престарелых и инвалидов. Повез в это учреждение спецодежду, оборудование какое-то медицинское. Приезжаю и сразу к начальству. Хотелось быстрее разгрузиться и назад, чтоб к ночи домой вернуться. Захожу в кабинет директора – нет его, в область вызвали. Секретарь посылает к заму по медицинской части. Захожу к заму. Та на месте. Сидит с какой-то женщиной. Обе в белых халатах. Докладываю заму, что привез то-то и то-то. Прошу принять. Она накладные взяла, смотрит. Потом звонить стала. Я жду, оглядываю кабинет. На вторую женщину посмотрел… Господи! Да это же тетя Тоня! Тетка моя. Хотел прямо тут же к ней броситься с объятиями, но что-то удержало меня. Сейчас понимаю – что. Она ко мне вполоборота сидела. Я ее руки левой не увидел. Один рукав только. И тут заместитель директора говорит:
– Поезжайте, молодой человек, прямо на склад. Там вас Иван Петрович дожидается – наш завхоз. Он все примет как положено. Склады за корпусом, ниже к Суре.
Я бумаги обратно взял, «угукнул», как дурак, и вышел.
На складе встретил меня Иван Петрович. Ушлый такой мужик и наглый. Принял груз. Вышли покурить. Курим. Я его возьми и спроси:
– Слушай, Петрович, я давеча к заму вашему заходил. Она там с какой-то женщиной сидела. В белом халате, вроде, без руки…
– А ты, мля, что хотел-то, Санек? Чтобы у нас все были с руками, и чтоб с ногами от ушей. Да? Ты когда в ворота заезжал, вывиску читал? Дом, мля, для престарелых и инвалидов. А женщина эта – Антонина, подруга и сокурсница нашей заместительши Екатерины Васильевны. Вместе они в медтехникуме когда-то учились.
– А она что здесь делает эта инвалидша? Работает здесь или как?
– Живет она здесь, Санек ты любопытный. Чуть спасли её когда-то пьяную. Мужик еёный насмерть замерз, а она выжила.
– А сейчас-то как она, пьет? – не унимался я.
– Вроде не пьет, – ответил Петрович. – А как выпьет, как бутылку-то откроет? Хы-хы-хы! У неё две ноги, да две культи осталось. Кистей-то нет. А ты чё интересуешься? Знакомая что ли? Смотри, я тебе ничего не рассказывал. Давай, поезжай в свой город. То торопишься, то тормозишь. Давай. Покеда!
– Покеда!
Мама после моего рассказа ездила к тетке Тоне. Звала её к себе жить. Но тетка не поехала. Сказала, что стыдно ей такой на родину возвращаться. Прожила долго в своей «богадельне». Похоронили её на родине, рядом с мертворожденным младенцем.